— Тебе следует покинуть зал, — сказал Джек. — Немедленно.

— Джек, пожалуйста, уйди. Ты и так причинил мне сегодня боль. Я не хочу представлять тебя моему мужу. Мы уже встречались с его друзьями, и мне приходилось отвечать на их вопросы о моих римских знакомых.

— Слушай меня, — резким тоном произнес Джек, стиснув ее руку. — Брезач находится здесь. В другой части зала.

— Я тебе не верю. — Вероника испуганно взглянула на дверь туалета. — Роберт никогда не ходит в подобные места.

— А сегодня пришел. Я беспокоюсь о тебе.

Джек пожалел о выпитых мартини и шампанском. Он говорил сейчас не то, что хотел сказать. Он не желал говорить с ней о Брезаче. Он хотел говорить с ней о себе. Он хотел быть способным сказать ей: «Давай вернем назад ту минуту, когда ты поцеловала меня в гостинице, а я досчитал до шести». Он вдруг показался себе посредником и зрителем, наблюдающим за страстями других людей, посланником их ненависти и любви, исповедником, каналом общения, кем угодно, но только не главным действую щим лицом, активным участником событий, вовлеченным в них. Безучастность, вспомнил он вечер с Моррисонами и обвинения жены.

— Что мне делать? — спросила Вероника. Ее голос звучал не громко, но в нем присутствовали истерические ноты. — Я сказала мужу, что хочу танцевать. Он не хотел сюда идти. Мы не пробыли тут и десяти минут. У нас еще полная бутылка шампанского…

Она замолчала. Из ее горла вырвался сухой звук, похожий на всхлипывания. Муж Вероники вышел из туалета и начал пробираться между танцующими к своему столику. Он остановился возле него и вежливо улыбнулся Джеку, ожидая, когда Вероника их познакомит. Неподалеку медленно танцевали Тачино и Берта Холт.

— Ну? — неуверенно произнес муж Вероники, потому что она ничего не говорила.

Он был высоким, широкоплечим, очень красивым блондином с умными голубыми глазами.

— Вероника? — Он не отводил взгляда от Джека; имя жены он произнес с явно вопросительной интонацией.

— О, — выдохнула она, — извини, Георг. Я… Это мистер Эндрюс. Мой… друг. Он подошел, чтобы поздравить меня. Мой муж, Георг Струкер…

— Здравствуйте, — сказал Струкер без акцента.

У него был глубокий, грудной голос. Джек пожал твердую, сильную руку.

— Я… я надеюсь, что вы будете очень счастливы с Вероникой, — неловко произнес Джек.

Он слишком много выпил за этот чрезвычайно насыщенный вечер.

— Благодарю вас, — официальным тоном сказал Струкер. — Я в этом не сомневаюсь.

Сейчас Джек уловил цюрихский акцент, не показавшийся ему смешным. В облике этого крупного, сильного человека с резкими чертами лица и ледяными глазами не было ничего комичного. Фирма «Радость — источник Силы», швейцарское отделение, подумал Джек. Струкер не сел сам и не предложил сесть Джеку.

— Я послала мистеру Эндрюсу телеграмму, — излишне громко сказала Вероника. — Из Цюриха. Он…

Она замолчала, и Джек увидел, что ее глаза округлились; Вероника сжала губы, глядя на кого-то мимо Джека.

— Надо же, — произнес Брезач за спиной Джека. — Посмотрите, кто это. С новой прической. Добро пожаловать в Вечный город.

— Роберт, — выдавила Вероника. Она изо всех сил старалась выглядеть спокойной, но дрожащий голос выдал ее отчаяние. — Вот уж не думала встретить тебя в таком месте.

— За время твоего отсутствия произошли великие перемены. — Глаза Брезача были прикованы к девушке.

— Вероника, — сказал Струкер, — познакомь меня с джентльменом, пожалуйста.

— Да, конечно, — торопливо произнесла Вероника. — Извини. Я еще не спустилась с небес на землю. — Она заставила себя засмеяться. — Роберт, это мой муж Георг Струкер.

— Рад познакомиться, старина Георг, — сказал Брезач, по-прежнему глядя на Веронику. — Как прошла свадьба? Славно погуляли?

Теперь Джек понял, что Брезач обязательно устроит скандал.

— Пойдем, — шепнул он Брезачу и взял парня за плечо. — Не делай глупостей.

Брезач резким движением освободился от руки Джека. Струкер следил за Робертом с холодным любопытством, настороженно, неприязненно.

— Вот что я подумал, — сказал Брезач, не отводя глаз от Вероники, — нам всем следует выпить за здоровье жениха и невесты.

Он вдруг извлек бутылку шампанского из ведерка. Роберт застыл перед Джеком, прижав бутылку к груди, не обращая внимания на мокрое пятно, расползающееся по рубашке.

— Нарекаю вас Рогоносцем Первым, — громко и медленно произнес он.

Брезач поднял бутылку над головой Джека и окропил его волосы шампанским. Пенясь, оно стекло за воротник. Все это время Брезач не мигая смотрел на Веронику, лицо его оставалось бесстрастным.

— Прекрати, — сказал Джек, готовый в любой миг встать между Струкером и Брезачем, если швейцарец сделает какое-то движение. Но Струкер поначалу был слишком сильно изумлен, чтобы предпринять или произнести что-то. Он не двигался, с недоумением глядя на Брезача, пытаясь понять, кто такой Брезач — безобидный пьяница или человек, с которым через пару мгновений придется обойтись сурово.

— Теперь, дружище, — повернулся к Струкеру Брезач, — ваша очередь.

Джек не успел остановить его. Роберт снова поднял бутылку и облил шампанским аккуратную прическу Струкера.

— Роберт! — закричала Вероника.

— Нарекаю вас Рогоносцем Вторым, — произнес Брезач.

На мгновение все замерли. Музыка смолкла, в зале стало тихо. Люди смотрели на Брезача и Струкера. Швейцарец казался растерянным, недоумевающим, но добровольным участником церемонии, он беззлобно смотрел на Брезача. Затем он сделал движение столь быстрое, что Джек не успел защитить парня. Рука Струкера взлетела вверх. Удар пришелся в плечо Роберта. Бутылка упала на пол и с грохотом разлетелась. Потом Струкер влепил Брезачу две звонкие пощечины. Очки Брезача разбились, возле его глаз тотчас выступила кровь. Он не пытался защитить себя. Роберт стоял, серьезный и неподвижный, так, словно сцена была заранее отрепетированной и неизбежной. Джек обхватил его за плечи и попытался увести, но Струкер, шагнув вслед за Брезачем, ударил Роберта кулаком в лицо. Пока Джек пытался, с трудом протискиваясь между столиками, утащить парня подальше от Струкера, Макс каким-то чудесным образом появился между швейцарцем и Робертом и схватил Струкера за руки. Струкер, значительно превосходивший своими габаритами Макса, освободил одну руку и ударил венгра. Макс отлетел к столу, который спас его от падения на пол. Но и без того сцена была впечатляющей. Официанты повисли на Струкере, они удерживали его, пытаясь успокоить какими-то итальянскими фразами. Подошедшие Холт и Тачино увели Макса и Брезача; Джек тем временем стоял перед Струкером, собираясь дать швейцарцу отпор, если тот сумеет вырваться из рук официантов и броситься к Брезачу.

Струкер внезапно перестал сопротивляться. Он сказал что-то по-немецки, но официанты его не поняли.

— Довольно, — произнес Струкер. — Отпустите меня.

Официанты с опаской расступились. Струкер был бледен, волосы его намокли, но он подошел к столу и сел рядом с Вероникой, не глядя на девушку. Он окинул холодным взглядом зал; люди смотрели на него. Струкер поранил руку об очки Брезача, она кровоточила, пачкая залитую вином скатерть, но он не обращал на это внимание.

— По-моему, нам нужна новая бутылка шампанского, — сказал он старшему официанту, склонившемуся над ним.

В этот миг Джек не мог не восхищаться швейцарцем.

— Я очень сожалею о случившемся. Мой друг, кажется, сегодня выпил лишнего.

— Да, — равнодушно отозвался Струкер, — мне тоже так показалось.

Затем он повернулся к Веронике.

— Сядь прямо, — бесстрастно сказал он. — Ты уже не ребенок.

Она медленно выпрямилась. Из-за слез тушь вокруг ее глаз расплылась.

— Пожалуйста… — прошептала Вероника.

— Не сутулься, — не повышая голоса, сказал он, начиная наказывать ее.

Больше Джеку было нечего делать возле этого стола; он повернулся и пошел через площадку для танцев, чувствуя на себе взгляды посетителей.